Двадцать лет спустя - Страница 100

100

– Ну да, почти что, – сказал Рауль.

Они были уже недалеко от гостиницы, когда увидели на дороге приближающуюся с другой стороны процессию во главе с д’Арменжем. Два человека несли умирающего, третий вел лошадей.

Молодые люди прибавили ходу.

– Вот раненый, – сказал де Гиш, проезжая мимо августинца. – Будьте так добры, поторопитесь немного, сеньор монах!

Рауль постарался проехать по дороге как можно дальше от монаха, отворачиваясь от него с омерзением.

Теперь молодые люди ехали не позади августинца, а впереди него. Они поспешили к раненому и сообщили ему радостное известие. Умирающий приподнялся, чтобы посмотреть в указанном направлении, увидел монаха, который приближался, подгоняя мула, и с лицом, просветленным радостью, опять опустился на носилки.

– Теперь, – сказали молодые люди, – мы сделали для вас все, что могли, и так как мы спешим в армию принца, то будем продолжать наш путь. Вы извините нас, не правда ли? Говорят, что готовится сражение, и мы не хотели бы явиться на следующий день после него.

– Поезжайте, молодые сеньоры, – сказал раненый, – и будьте благословенны за вашу заботу. Вы поистине сделали для меня все, что было в ваших силах. Я могу только сказать вам еще раз: да хранит бог вас и всех близких вашему сердцу.

– Мы поедем вперед, – сказал де Гиш своему воспитателю, – а вы догоните нас по дороге в Камбрен.

Трактирщик ждал у дверей. Он все приготовил – постель, бинты, корпию – и послал конюха за лекарем в ближайший город Ланс.

– Хорошо, – сказал трактирщик, – все будет сделано, как вы приказали. Но сами-то вы разве не остановитесь, чтобы перевязать вашу рану? – прибавил он, обращаясь к Бражелону.

– О, моя рана пустячная, – отвечал виконт. – Успею заняться ею на следующей остановке. Прошу вас об одном: если проедет верховой и спросит вас о молодом человеке на рыжей лошади, в сопровождении лакея, – скажите ему, что вы меня видели, что я поехал дальше и рассчитываю обедать в Мазенгарбе, а ночевать в Камбрене. Этот верховой – мой слуга.

– Не лучше ли будет для большей верности спросить его имя и назвать ему ваше? – сказал хозяин.

– Лишняя предосторожность не повредит, – ответил Рауль. – Меня зовут виконт де Бражелон, а его – Гримо.

В это время с одной стороны принесли раненого, а с другой подъехал монах. Молодые люди посторонились, чтобы пропустить носилки. Монах между тем слез с мула и велел отвести его в конюшню, не расседлывая.

– Сеньор монах, – сказал де Гиш, – хорошенько исповедуйте этого человека и не беспокойтесь о расходах, за вас и за вашего мула заплачено.

– Благодарю вас, сударь, – ответил монах с той же улыбкой, от которой Бражелон содрогнулся.

– Едемте, граф, – сказал Рауль, испытывавший инстинктивное отвращение к августинцу. – Едемте, мне здесь как-то не по себе.

– Благодарю вас еще раз, прекрасные сеньоры, – сказал раненый, – не забывайте меня в своих молитвах.

– Будьте покойны, – ответил де Гиш и пришпорил своего коня, чтобы догнать Рауля, отъехавшего уже шагов на двадцать.

В это время слуги внесли носилки в дом. Хозяин и хозяйка стояли на ступеньках перед дверью.

Несчастный раненый, видимо, испытывал страшные мучения, но его волновала только одна мысль: идет ли за ним монах.

При виде бледного, окровавленного человека хозяйка схватила мужа за руку.

– Что случилось? – спросил тот. – Уж не дурно ли тебе?

– Нет, но ты посмотри на него, – сказала хозяйка, указывая мужу на раненого.

– Да, мне кажется, ему очень плохо.

– Я не об этом, – продолжала хозяйка, вся дрожа, – я спрашиваю тебя: узнаешь ли ты его?

– Этого человека? Постой…

– А, вижу, ты узнал его, ты тоже побледнел, – сказала жена.

– В самом деле! – воскликнул хозяин. – Горе нашему дому! Это бывший бетюнский палач!

– Бывший бетюнский палач! – прошептал молодой монах, останавливаясь, и на лице его отразилось отвращение к тому, кого он собирался исповедовать.

Д’Арменж, стоявший в дверях, заметил его колебания.

– Сеньор монах, – сказал он, – настоящий ли это палач или бывший, все-таки он человек. Окажите ему последнюю помощь, которую он у вас просит: ваш поступок от этого будет еще достойнее.

Монах, ничего не ответив, молча направился в нижнюю комнату, где слуги уложили умирающего на кровать.

Увидев служителя алтаря, шедшего к изголовью больного, слуги вышли и затворили за собой дверь.

Д’Арменж и Оливен дожидались их. Все четверо сели на коней и рысью пустились по дороге вслед за Раулем и его спутником, уже исчезнувшими вдали.

Когда воспитатель и его свита уже скрылись из виду, перед гостиницей остановился новый путник.

– Что вам угодно, сударь? – спросил побледневший хозяин, все еще взволнованный своим открытием.

Путник знаком показал, что хочет пить, затем слез с лошади и сделал движение, каким чистят лошадь.

– Черт возьми, – пробормотал хозяин, – а этот вот, кажется, еще и немой. Где хотите вы пить? – спросил он громко.

– Здесь, – сказал путешественник, указывая на стол.

«Оказывается, я ошибся, – подумал хозяин. – Он не совсем немой».

Он поклонился, сходил за бутылкой вина и печеньем и поставил их на стол перед своим молчаливым посетителем.

– Угодно ли вам, сударь, еще чего-нибудь? – спросил он.

– Да, – ответил путешественник.

– Что же вам угодно?

– Узнать, не проезжал ли здесь молодой человек пятнадцати лет, верхом на рыжей лошади, в сопровождении слуги.

– Виконт де Бражелон? – спросил хозяин.

– Именно.

– Значит, вас зовут господин Гримо?

100